Борис Березовский о своих активах: "Если продаем - $3 млрд, если покупаем - $2 млрд"
Березовский претендует на третье место в списке российских миллиардеров от Forbes. Богаче его лишь Ходорковский и Абрамович
Борис Березовский о своих активах: "Если продаем — $3 млрд, если покупаем — $2 млрд"
Анфиса Воронина
Борис Березовский умеет удивить. Например, на днях в разговоре с "Ведомостями" он заявил, что владеет крупным пакетом "Русского алюминия". В самой компании, впрочем, напрочь отрицают, что Березовский — сам или через третьих лиц — является её совладельцем. Вероятно, были удивлены и члены партии "Либеральная Россия", созданной олигархом в изгнании, но удивлены приятно: $100 млн на деятельность общественной организации — сумма не маленькая. Особенно если потрачена она будет в ближайший год — до выборов в Государственную думу. А, судя по ответам Березовского на вопросы "Ведомостей", к этим выборам он и собирается доказать, что он прав, а нынешние власти — нет.
— Какие активы в России вам принадлежат прямо или косвенно?
— Я не хочу отвечать на этот вопрос по той причине, что власть активно пытается национализировать все эти активы, как это было с ОРТ, либо перераспределить их в пользу других, как это происходило с ТВ-6. Это касается не только медийного бизнеса — весь бизнес, который я веду в России, подвергается мощному давлению. У меня сохранились интересы и в нефтяном бизнесе, и в алюминиевом, но конкретизировать я бы не хотел, чтобы не облегчать работу тех, кто со мной борется в России.
— Сколько процентов акций "Сибнефти" вам принадлежит?
— Я не хотел бы отвечать на этот вопрос в силу того, что эта пропорция постоянно меняется.
— Эти акции переданы кому-то в управление? Они приносят вам доход?
— Часть акций до сих пор находится в управлении менеджмента "Сибнефти". Доход исчисляется десятками миллионов долларов.
— Каковы сейчас ваши отношения с Романом Абрамовичем?
— Никаких.
— Вы упомянули, что у вас сохранились интересы в алюминиевом бизнесе. Что вы имели в виду?
— Я имею в виду "Русал".
— Вы владеете акциями этой компании?
— Да.
— Каким пакетом?
— Это пакет, который позволяет участвовать в принятии решений. Любых.
— Сколько стоят принадлежащие вам в России активы?
— Я оцениваю их примерно в $1,5 млрд.
— В России стало модно озвучивать размеры своего состояния. Как вы думаете, о чем это свидетельствует?
— Бизнес хочет быть более защищенным. Прозрачность — самый надёжный способ быть собственником и защитить свою собственность.
— Но если это так, вы не хотите последовать примеру Ходорковского, Алекперова, Евтушенкова?
— Я не имею возможности сделать это по той причине, которую я вам уже называл: власть немедленно постарается экспроприировать или перераспределить эту собственность.
— Некоторые эксперты оценивают ваше состояние в $1 млрд. Эта цифра соответствует действительности?
— Я не знаю, какими методиками пользовались эти эксперты. Я оцениваю его в сумму $1,5 млрд в России и ещё столько же — за её пределами.
— То есть $3 млрд?
— Мы продаем или покупаем? Если продаем — в $3 млрд, если покупаем — в $2 млрд.
— Вы занимаетесь бизнесом в Англии или Европе?
— Часть денег, которые я получил от продажи части акций "Сибнефти", ОРТ, радийного бизнеса, вложены во вполне прозрачную западную структуру, которая занимается самыми различными инвестиционными проектами.
— Говорят, у вас большой бизнес в торговле недвижимостью на Западе.
— Есть в том числе и такой бизнес, но он небольшой.
— "Инвестиционные проекты" — достаточно широкое определение. ..
— Основная масса — это реструктурирование предприятий стоимостью $10 — 100 млн. Это западные предприятия.
— Это прибыльный бизнес?
— На объёме в несколько сотен миллионов долларов он приносит порядка 30 — 50% в год. Это рисковые проекты.
— Вы можете подтвердить, что принадлежащий вам пакет акций "ЛогоВАЗNews Corporation" продается?
— Я могу подтвердить, что этот пакет акций продан. Я не хотел бы называть покупателя. Это будет анонсировано не теми, кто продал, а теми, кто купил.
— Это российская или западная компания?
— Я не хочу дальше комментировать этот вопрос.
— С чем связана продажа радийного бизнеса? Вам предложили хорошую сумму? Или вы решили, что вам это больше не интересно?
— Был ряд соображений, и не последним было то, что в моё отсутствие эта компания будет развиваться более энергично, чем раньше. Я не участвовал ни в управлении, ни в идеологии. И мне показалось, что деньги, которые мне предложили, достаточны для того, чтобы компенсировать те амбиции, которые у меня были в этом проекте.
— Какой пакет акций издательского дома "Коммерсантъ" вам принадлежит?
— Мне принадлежит 100% акций издательского дома.
— С чем связана отставка генерального директора ИД "Коммерсантъ" Леонида Милославского?
— По существу, это была не отставка Милославского, а его выбор, который я никак не инициировал. Когда Леонид по моей просьбе приходил на работу в "Коммерсантъ", он сформулировал ряд кадровых условий. Через некоторое время Леонид решил их изменить, но, поскольку я по его просьбе брал обязательства перед этими людьми, я сказал, что ничего изменить не могу, а вот он может — либо договориться с этими людьми и остаться, либо не договариваться и уйти. Он не захотел договариваться.
— Вы намерены продолжать судебные разбирательства вокруг ликвидации МНВК?
— Там все идёт по тому плану, который я открыто объявил. Это иски и в Конституционный суд России, и в Страсбургский суд. Я пока не вижу, что ещё можно было бы сделать в этом вопросе в рамках закона.
— Не вредят ли вашим медиа-активам ваши явные политические интересы как контролирующего акционера?
— Конечно, с моим именем ассоциированы и "Коммерсантъ", и "Независимая [газета]". Но я не заметил, чтобы тиражи "Коммерсанта" падали после того, как я стал его владельцем, или тиражи "Независимой" упали после замены Третьякова на Нарзикулова и Кошкареву. Так что объективные критерии если и влияют, то только в лучшую сторону: и "Коммерсантъ" коммерчески успешен, и "Независимая газета" сегодня, безусловно, экономически устроена значительно более эффективно.
— Насколько прибыльны ваши медиа-активы?
— "Коммерсантъ" приносит прибыль, исчисляющуюся миллионами долларов. В ближайшее время мы, я думаю, откроем все книги "Коммерсанта".
— То есть вы собираетесь обнародовать отчетность издательского дома?
— Да, чтобы сделать проект прозрачным для аудита и для всех тех, кто интересуется экономическим состоянием "Коммерсанта". Это будет отчетность по западным стандартам.
— Когда это может произойти?
— Я думаю, что это произойдет до конца этого года.
— У вас остались какие-нибудь телевизионные активы?
— У меня есть пакет акций в канале СТС, около 10%.
— Почему объектом ваших политических инвестиций была выбрана именно "Либеральная Россия"?
— Я выбирал не лейбл, а людей, которые, как мне кажется, в наибольшей степени разделяют ту идеологию, которую я пытаюсь проводить в России. К сожалению, проведение этой идеологии требует очень мужественного шага — реального позиционирования себя как оппозиции сегодняшней власти. На это оказались способны очень немногие. Меня интересовали люди, близкие мне по взглядам и способные отстаивать эту идеологию открыто перед властью, которая использует авторитарные методы — сажает, шантажирует, открывает дела. Как это случилось, например, с Головлевым. Кто бы что ни говорил, это чисто политическая история. За это убийство ответственны те, кто сражался против "Либеральной России" — будь то депутаты, которые проголосовали за снятие иммунитета с Головлева, или отцы-приватизаторы, которые вместе с Головлевым участвовали в приватизации предприятий Челябинской области в начале 90-х и не пришли даже на похороны своего товарища.
— Сколько вам стоил проект "Либеральная Россия"?
— Несколько миллионов долларов.
— Сколько вы планируете вложить в него до выборов?
— Чтобы этот проект был успешным, порядка $100 млн.
— И на какие результаты на выборах, в случае если "Либеральная Россия" все же будет зарегистрирована как партия, вы рассчитываете?
— Сегодня мне не ясно, в какой конфигурации "Либеральная Россия" пойдет на выборы: пойдет ли она самостоятельно или в блоке с другими силами. Этот вопрос сейчас обсуждается. 21 сентября планируется внеочередной съезд "Либеральной России", на котором мы будем рассматривать нашу тактику в связи с отказом в регистрации, а также возможные союзы "Либеральной России" с другими движениями.
— Кого вы рассматриваете в качестве потенциальных политических союзников?
— Это очень широкий спектр: те, кто близок нам по идейным соображениям, я имею в виду прежде всего правых — СПС, "Яблоко", а с другой стороны, это те, кого одни с любовью, другие с ненавистью называют патриотами. Для меня патриот — это человек, который любит свою родину и для которого её интересы имеют первостепенное значение по сравнению с интересами всех других стран.
— Вы сказали, что вашими возможными политическими союзниками могут стать правые. Вас не пугает, что СПС по многим позициям открыто поддерживает Путина?
— Я же не сказал, что мы станем их союзниками на их платформе. СПС сегодня ведёт себя более чем непоследовательно. Последний разговор, который я прочитал, — Немцова с белорусами (председателем Объединенной гражданской партии Белоруссии Анатолием Лебедько. — "Ведомости") — свидетельствует о том, что СПС несамостоятельная организация, зависящая от того, что ей позволяет делать Кремль. В этом я вижу большую проблему. Но ведь внутри самого СПС существуют различные взгляды, и они не делают из этого секрета. Я вовсе не заинтересован в расколе правых сил, наоборот, я заинтересован в их широком союзе, но для нас этот союз очерчен идеологическими рамками.
— Насколько четко вы представляете себе картину сегодняшних политических и бизнес-интересов в России?
— Практически все, что я предсказал в 2000 г. , подтверждается абсолютно последовательно. Хотя это меня совсем не радует, я считаю, что все события находятся в едином логическом ряду. Этот ряд не создал какой-то человек, есть процесс, который изменить нельзя: если в 2000 г. руководством страны было принято решение выстраивать вертикаль власти, то совершенно очевидно, какие события будут происходить дальше — вплоть до того момента, когда она будет разрушена.
— Два года, прожитые Россией при Путине, не развеяли ваших опасений по поводу создания тоталитарного государства?
— Наоборот, ведь именно эти два года Путин не пускает меня в Россию. В вашей газете вышла моя статья "Три вертикали Владимира Путина", где я пытался дать анализ того, что произошло за эти два года. Из этого анализа очевидно следует, что идёт строительство авторитарного государства в полном объёме.
— Как вы оцениваете экономические результаты последних лет? Что вы думаете о российских структурных реформах?
— Результаты, которые мы имели в 2000 г. , — 8% роста ВВП — это вовсе не следствие высоких цен на нефть, а прежде всего результат того, что появилось много самостоятельных, независимых людей. В России не происходит экономических структурных реформ. Есть инерция свободной рыночной экономики, набранная за последние 10 лет реформ Ельцина. Несмотря на все издержки, переделы, битвы за собственность, появились миллионы людей, которые научились жить самостоятельно и не ждут команды начальника, которые принимают решения и отвечают за эти решения. И на это понадобилось 10 лет, а не популистские 500 дней Явлинского. Я оцениваю число таких людей в 8 — 10 млн, но это очень много при огромном материальном ресурсе, которым обладает Россия. Все это произошло и проявилось к 2000 г. Поэтому и был рост 8% в 2000 г. А в 2001 г. цены на нефть были нисколько не хуже, тем не менее рост замедлился — 6% , а в 2002 г. ожидаем 4 — 4,5%. Вопрос в том, почему он замедлился: что же такого сделала хорошего новая администрация, что привело к замедлению темпов экономического роста? Они создали колоссальную неуверенность в будущем для огромного класса собственников.