Минное поле губернатора Яковлева

Уличные памятники в Петербурге открываются уже по несколько в неделю. Такое бывало разве что во времена гражданской войны

© "Коммерсант-Власть", 11.06.2002, "Здесь будет Бендер заложен"

В Петербурге предъюбилейный бум. На пятом, губернаторском, телеканале ведётся обратный отсчет времени, остающегося до 27 мая 2003 года. В лесах Петропавловка, арка Главного штаба, Инженерный замок, разрыты основные городские магистрали и площади. О том, какую северную столицу мы получим через 11 месяцев, рассказывает корреспондент «Власти» в Санкт-Петербурге Лев Лурье.

Инициатива установки бронзового Александра Карелина принадлежит Балтийской строительной компании

Окончательный бюджет юбилея до сих пор не ясен. Владимир Яковлев говорит о 4 млрд рублей, Виктор Черкесов — о 40 млрд. Две самые грандиозные затеи — кольцевая автодорога и ликвидация размыва, отрезавшего от метро северные районы города,— при нынешних темпах строительства к маю 2003 года осуществлены не будут. К тому же за тратой предъюбилейных денег следят в аппарате полпреда Виктора Черкасова, в ведомстве Сергея Степашина, в прокуратуре. Юбилей, который по первоначальному плану должен был открыть Владимиру Яковлеву дорогу к третьему губернаторскому сроку, стал как минное поле: любая ошибка, невыполненное обещание, неоправданная трата немедленно становится достоянием прессы, а то и поводом для официального расследования. Что остается делать губернатору в этих условиях? Расчет может быть один — на заметные для горожан, но относительно дешевые проекты. На них и ставит Владимир Яковлев.

Уличные памятники в Петербурге открываются уже по несколько в неделю. Такое бывало разве что во времена гражданской войны, когда под канонаду орудий Юденича авангардисты спешно выполняли ленинский план монументальной пропаганды. Каждый подрядчик старается освоить как можно больший объём работ. На Малой Садовой металлические торшеры и скамейки установлены с невероятной теснотой. Реконструкция площади Искусств привела к появлению десятков массивных конических гранитных тумб и даже небольшого монумента в форме двух цилиндров — этот мини-забор отделяет сквер от автостоянки. Торговые предприятия Адмиралтейского района получили предписание закупить у фирмы «Авода» сотни тяжелых железобетонных урн (каждая по 900 рублей) с надписью «300» по всем бортам. Ожидается установка новых монументов — Сергею Довлатову, Иосифу Бродскому, Аркадию Северному, 300-летию Петербурга, некоему мифическому Василию (в честь которого якобы назвали Васильевский остров). Закладываются часовни. Петербург становится похож на новогоднюю елку, обвешанную множеством шариков, игрушек и конфет.

Многие затеи выполняются на внебюджетные средства. Казахи пообещали подарить городу статую Джамбула, азербайджанцы — Низами, швейцарцы и итальянцы — своих земляков-архитекторов, работавших в Петербурге. Некоторые петербургские компании, совсем как в Москве, добровольно желают внести вклад в благоустройство города. Например, «Ленэнерго» обещает подсветить мосты, другие городские компании и банки приступили к ремонту решеток, балконов и монументальной скульптуры. Однако, в отличие от Юрия Лужкова, Владимир Яковлев на выставки не ходит, зданий под персональные галереи не раздает, у него нет видимых любимчиков среди художников и артикулированных эстетических пристрастий. И тем ни менее именно вкус Яковлева и его ближайшего окружения (по слухам, прежде всего супруги губернатора Ирины Ивановны) определяют предъюбилейный облик центра.

Кошка на Елисеевском магазине — точная копия статуэтки из любой египетской сувенирной лавки. Автор —Альберт Чаркин

Пристрастия городского руководства восходят к 1970-м годам: судя по проектам, прекрасное для них сводится к гэдээровской стенке «Хельга», уставленной сувенирами, привезенными из турпоездок за границу и в Прибалтику: каунасские чертики, писающий мальчик, богемский хрусталь. Радость частной жизни, противопоставленная любому идеологическому пафосу,— сапоги австрийские, колбаса твердокопченая, «Вана Таллин» в баре. В предъюбилейные месяцы центр города превращается в эдакую горку, переполненную сувенирами и статуэтками.

Пешеходная зона должна охватить центральные площади — Дворцовую, Конюшенную, Манежную и прилегающие улицы «Золотого треугольника» (района, ограниченного Невским, Фонтанкой и Невой). При Анатолии Собчаке главным городским скульптором был Михаил Шемякин. Многозначительный мрачный символизм российско-американского мастера вызывал раздражение у местной художественной элиты, воспитанной в канонах социалистического реализма. С приходом Яковлева место главного скульптора оказалось вакантным. Преобладало течение, которое можно назвать яковлевским бидермейером,— небольшие работы, напоминающие статуэтки Ленинградского фарфорового завода 1950-х годов, выполненные с лёгким жизнеутверждающим юмором, полная противоположность шемякинской мировой скорби.

На Малой Садовой — собачка, кошечка, уличный фотограф; на Одесской улице — фонарщик; на Малой Конюшенной — городовой, на Итальянской — Остап Бендер (бок о бок с аникушинским Пушкиным), у цирка — клоун на моноцикле, на Невском — белый медведь. Продолжена и линия сталинского классицизма с жестким списком представленных к бессмертию: Пётр I, Гоголь, Жуков. Ещё почему-то Тургенев удостоился памятника на городские деньги. Выбор этот представляется довольно странным: из всех русских классиков Тургенев связан с Петербургом, пожалуй, меньше всего.

Для него столица была лишь пунктом на пути из Спасского-Лутовинова в Баден-Баден. Скульптура Яна Неймана, установленная на Манежной площади, напоминает аллегорическое изображение реки Волхов на Ростральной колонне: мощный старик с посохом недобро глядит на горожан. Кстати, именно на открытии памятника Тургеневу Владимир Яковлев произнес фразу, которая привела в ужас губернаторских имиджмейкеров и в неистовое умиление — всех питерских культурологов: «Наконец в Петербурге появилось место, куда всякий житель может прийти поплакать».

Есть в Петербурге и местный Церетели — Альберт Чаркин, который за последние пять лет сумел украсить город большим количеством памятников, чем Пётр Клодт или Михаил Аникушин за всю жизнь. До 1997 года Альберта Серафимовича знали немногие. В 1966 году тридцатилетний уроженец Тульской области закончил скульптурный класс Академии художеств, защитив диплом под названием «За долю народную», и последующие тридцать лет ваял барельефы в составе бригад ленинградских монументалистов. В городе ранний период творчества Чаркина представлен мемориальной доской В. И. Ленину на улице Ленина и барельефами на обелиске, установленном в 1985 году на площади Восстания у Московского вокзала (тема — трудовые и ратные подвиги ленинградцев в годы Великой Отечественной войны). В 1997 году Чаркин возглавил местный союз художников, а недавно был назначен ректором Академии художеств.

"Городовой" Чаркина —портрет Никиты Михалкова в полицейской форме — дар городу от петербургской милиции

Стиль Чаркина восходит к растреллиевской Восковой персоне и оловянным солдатикам — это скорее не скульптуры, а манекены, модели людей в натуральную величину. Его петербуржцы должны благодарить за уже упоминавшихся городового, бюст Петра I на Московском вокзале, Остапа Бендера, собачек и кошечек на Малой Садовой. А ещё — за Александра Невского в Ленинском (на Карельском перешейке), Сергея Есенина в Таврическом саду, Горчакова у Адмиралтейства, Валерия Чкалова у одноименной станции метро, Меншикова в Колпино, Евгения Лебедева на Волковом кладбище. Уже в этом году сооружен монумент Александру Невскому у Лавры, создающий полное ощущение того, что князь подрабатывает регулировщиком на перекрестке. Установлена мемориальная доска Игорю Владимирову в вестибюле Театра Ленсовета. И буквально на днях поставлены памятники двум ныне здравствующим людям: олимпийским чемпионам по борьбе Александру Карелину и Анатолию Рощину. Говорят, чемпионам понравилось.