© "Версия", 01.04.2002

Генерал всея Руси

Анатолий Квашнин как зеркало нового русского генералитета

Евгений Крутиков

В последнее время конфликты в высшем военном руководстве страны вышли за пределы комплекса здании на Арбатской площади. Потенциальная отставка министра обороны Сергея Иванова обсуждается уже чуть ли не как свершившийся факт, и многочисленные наблюдатели на все лады спорят о том, кто придёт ему на смену. Интеллигентный бывший сотрудник внешней разведки Сергей Иванов так и не вписался в армейскую систему. Считается, что его назначение было одной из наиболее серьёзных кадровых ошибок, ведь Иванов не владеет военной тематикой, не знает реальных принципов управления войсками — как в стратегическом, так и тем более в тактическом планах — и незнаком с механизмом работы МО и Генштаба. В качестве наиболее вероятных преемников называют в первую очередь нынешнего начальника Генштаба ВС РФ Анатолия Квашнина, председателя думского комитета по обороне Андрея Николаева и начальника вооружения ВС РФ Алексея Московского. Но всё же именно генерал Квашнин — самая неоднозначная и противоречивая фигура из них всех — остаётся наиболее вероятным преемником Иванова на посту министра.

Когда пару лет назад по большинству военных округов и флотов, а особенно по так называемому Арбатскому округу — элите штабного офицерства — прокатилась волна финансовых скандалов и даже уголовных дел, удивляла однотипность обвинений. Все до единого генералы, уличённые в присвоении денег и имущества, тратили их на одно и то же: с помощью солдатиков срочной службы где-нибудь в часе езды от Москвы возводился здоровенный особняк из красного кирпича с обязательным садиком и желательно местом для парника, баней и сарайчиком. Дальше фантазия генералов и их родни не уходила — «домик в деревне» был пределом мечтаний.

Объяснялось это до обидного просто: подавляющее большинство генералов старой закваски были выходцами из крестьянских семей с идеальной для советского карьерного роста анкетой. С ними было просто: приобретение вожделенной дачи с банькой напрочь убивало в старшем офицерстве политические амбиции и накрепко привязывало его к существующему режиму. Угроза политизации армии отсутствовала как явление до тех самых пор, пока высшие позиции в генералитете занимали крепко сбитые крестьянские мужики с огромными кулачищами пахаря и опытом армейской жизни от прапорщика до «лампасника».

Это время прошло.

Студент

Последнее советское поколение военачальников, постепенно сменившееся первым постсоветским (оно отличалось не по духу, а скорее по внутренним карьерным пружинам продвижения), выросло из опыта Второй мировой войны. Это был кастовый генералитет, «белая кость» (если это выражение вообще применимо к советской и постсоветской армии), начинавший карьеру под Сталинградом и получивший лампасы в период «холодной войны». Именно они, старея, законсервировали вместе с собой структуру военного образования, создав уникальную самоорганизующуюся систему: пока весь мир вместе с техническим перевооружением армии одновременно менял и военные доктрины, в советских высших военных учебных заведениях продолжали учить молодых офицеров и будущих генералов по образцам и подобиям Второй мировой войны.

Американцам потребовалось поражение во Вьетнаме для того, чтобы полностью сломать старую, классическую армию и создать новую. В СССР радикальная реформа армии бьиа невозможна в принципе.

Карьеры делались на «холодной войне». Десятки будущих генералов прошли «горячие точки» планеты, участвуя одновременно в нескольких конфликтах малой интенсивности в Африке и на Ближнем Востоке. Воздушный десант после операции в Чехословакии превратился в суперэлитные войска, а генералы-десантники — в основной слой элитных генералов. Афганистан дополнил картину, превратив героев «холодной войны» в страдальцев-мучеников — типичный стереотипный образ боевого российского генерала.

Ничего этого у Квашнина нет.

Уроженец Уфы, в 19б9 году он окончил Курганский машиностроительный институт и должен был начинать карьеру инженером на Челябинском машиностроительном заводе, основной продукт которого, как известно, — танки. Но недавний студент был призван в армию и, поскольку в вузе у него была военная кафедра, пошёл служить лейтенантом в танковый полк. Так армия получила будущего генерала.

Первая чеченская

Оставшись служить сверх срока, Квашнин окончил Академию бронетанковых войск и последовательно прошёл все ступени уже обычного для военных карьерного роста — начальник штаба танкового полка, командир танкового полка, командир дивизии, командующий армией, первый заместитель начальника Главного оперативного управления Генштаба ВС РФ.

В феврале 1995 года после гибельного штурма Грозного был отправлен в отставку командующий войсками Северо-Кавказского военного округа — свояк тогдашнего министра обороны Павла Грачёва генерал-полковник Алексей Митюхин. От должности командующего СКВО последовательно отказались несколько очень известных и популярных в войсках генералов, поскольку её получение автоматически означало бы принятие на себя ответственности за военные действия в Чечне, а этого по разным причинам многие не хотели.

Квашнин согласился. Для него чеченская война стала первым реальным опытом боевых действий, а должность командующего СКВО стала картбланшем — опасным, но чрезвычайно выгодным подарком судьбы, который генералы прошлого поколения не оценили.

В армии есть популярный миф о том, что якобы Квашнин не виноват в трагедии Российской армии в новогоднем штурме Грозного. Якобы план операции Квашнину спустили «сверху». Однако те, кто верит в этот миф, могли бы на секунду задуматься, почему операция проводилась в основном силами танковых колонн, к использованию которых так привык бывший танкист Анатолий Квашнин? Существуют данные, практически полностью свидетельствующие об ответственности генерала Квашнина за гибель 81-го танкового полка.

В последовавший год, когда в ходе боёв по всей Чечне создавался авторитет Квашнина в войсках, самой распространённой тактикой стала система круговой обороны. Разбросанные по Чечне воинские части были вынуждены окапываться со всех сторон, превращаясь в осаждённые поселения, и сообщались друг с другом посредством бронеколонн.

Политик

Сторонники стратегии Квашнина утверждают, что при нём в СКВО был налажен приток свежих кадров, и ему удалось наладить бесперебойное снабжение округа, повысив соответственно и боевую подготовку войск. Это верно — офицерские кадры потянулись на чеченскую войну примерно так же, как в своё время тянулись на афганскую, поскольку справедливо полагали, что орденов и звёздочек в тыловых округах можно дожидаться всю жизнь, но так и не получить. А реальная война давала возможность быстрого карьерного роста, который всегда привлекает энергичных и амбициозных людей.

Авторитета и уважения этим людям, как ни странно, добавили хасавюртские соглашения, которые автоматически снимали с военных вину за происшедшее в Чечне. Теперь вся ответственность возлагалась на политиков, что отчасти верно, но всё-таки не отображает всей картины как заключения этих неоднозначных договоров, так и хода самой войны. Можно ведь и по-другому поставить вопрос: нужно ли было заключать позорные для России хасавюртские соглашения, если бы военные более эффективно провели операцию в Чечне?

Назначение генерала Квашнина 19 июня 1997 года начальником Генерального штаба ВС РФ стало сменой вех. «Афганское» и «советское» поколения генералитета закономерно сменялись новым — «чеченским». И оно оказалось совсем иным.

С приходом Квашнина работа Генштаба реально изменилась. Энергичный и амбициозный новый начальник в считанные месяцы превратил Генштаб в самостоятельную и активную структуру, причём деятельность ГШ неожиданно стала на редкость политизированной. Квашнин в этот период достаточно часто (для военного) даёт интервью (хотя искренне и от души ненавидит журналистов, к тому же окружён, мягко говоря, посредственными помощниками и советниками, не понимающими роли политического пиара), в которых открыто демонстрирует свои патриотические взгляды, вступает в политические полемики, организует бесконечные штабные учения, на которых завоёвывает симпатии генералитета в самых различных округах и флотах.

Первый тревожный звонок прозвенел почти сразу после назначения Квашнина начгенштаба. Новый начальник вступает в открытое противостояние с министром обороны Игорем Сергеевым и добивается подписания президентом Ельциным приказа, разрешающего в экстренных случаях начальнику Генштаба обращаться к Верховному главнокомандующему (то есть президенту) минуя министра обороны. Это было первым шагом к превращению Генштаба в некоего военного супермонстра — структуру, поглощающую в себе все остальные командования и управления.

Ответным ходом министра обороны стало создание Главного командования стратегических ядерных сил, не подчиняющегося начальнику Генштаба. Тем самым Квашнин был лишён доступа к ядерной кнопке и пост министра обороны как политический и военный институт сохранил себя, а не канул в Лету, как это произошло, например, с должностью президента СССР, упразднённой за ненадобностью.

Ставки сделаны

В то же время чисто военная подоплёка конфликта между Квашниным и Сергеевым не столь однозначна. Командование РВСН, пользуясь поддержкой министра, добилось беспрецедентного увеличения финансирования ракетно-ядерных сил, несмотря на то, что именно ядерная война сейчас наименее возможна и тратить огромные деньги на полное перевооружение СЯС бессмысленно. Уровень ядерного противостояния таков, что полномасштабное использование ядерного оружия в современном мире просто невозможно. Но аппетиты РВСН в короткий срок съели бюджетные деньги, которые можно было бы пустить на другие благие вещи, например создание мобильных сил быстрого реагирования и структурную реформу армии. Кроме того, никто даже особенно не скрывал того, что тогдашний командующий РВСН Яковлев «выращивался» маршалом Сергеевым как его потенциальный преемник на посту министра обороны, — Сергееву оставалось до увольнения в запас очень немного и было понятно, что его кресло на Арбатской площади придётся уступить.

То же самое касается и методичного «избиения» Квашниным воздушно-десантных войск. Элитарность и «исключительность» ВДВ в структуре Российской армии — случайность, порождение опыта афганской войны и общего вырождения сухопутных войск в последние годы советской власти. Воздушно-десантные дивизии оставались самыми боеспособными не потому, что они так замечательно вписываются в картину современной войны, а потому, что все остальные части были практически небоеспособны. В современной войне, с её средствами ПВО и ВВС, в воздухе гибнет более половины десантников, а остальные могут после десантирования выполнять лишь очень ограниченные задачи. В Афганистане и затем на Кавказе десантники выполняли чисто сухопутные операции, никак не связанные с их десантной подготовкой. Просто они умели воевать, а сухопутные войска — нет.

Для генералов прошлого поколения именно отставка становилась толчком к политической деятельности. Уйдя из армии, они автоматически оказывались в Думе или в политисполкоме какой-нибудь партии. Для Квашнина и «чеченцев» — всё как раз наоборот. Для них именно действующая армия, да к тому же ведущая тяжёлую и кровопролитную войну, — трамплин для реализации политических амбиций и устремлений.

Их уже не умиротворишь домиком в деревне, парной банькой и дипломатической карьерой для сыновей. Они сделали ставку на чеченскую войну. Слишком большую ставку, чтобы позволить себя обыграть.