Убрав Шмидта, Алекперов предотвратил реструктуризацию офшоров ЛУКОЙЛа

Совсем чёрное золото. Что стоит за смертью вице-президента ЛУКОЙЛа?

Юрий Льдов

Погибший вице-президент "ЛУКойла" Виталий Шмидт

Смерть была и остается самой большой загадкой. Смерть бизнесмена, особенно в России, — загадка вдвойне. Когда же в некрологах появляется слово «скоропостижно», то обнаруживаешь непреодолимое желание разгадать этот ребус. Тем более что вопросов с каждым днём все больше, чем ответов. И что самое главное — разъяснения давать никто не собирается.

Я не буду утомлять вас изысканиями о сущности жизни и смерти, поскольку все они, рано или поздно, натыкаются на универсальную формулу российского бизнеса: нет человека — нет проблем.
Зато есть его деньги. О них и поговорим

31 августа 1997 года в собственной квартире на Сретенском бульваре скоропостижно (в течение нескольких минут) скончался вице-президент нефтяной компании «ЛУКОЙЛ» Виталий Шмидт. Похоронили его тихо и незаметно, на кладбище, принадлежащем ЛУКОЙЛу, в деревне Акундиново Московской области (об этом уже писала «Новая газета»). На кладбище — всего три могилы. Похороны были весьма поспешными — многие друзья и компаньоны просто не успели приехать.

Когда у меня на столе сошлись три документа: заключение о смерти — сердце, ишемическая болезнь; план реструктуризации офшоров ЛУКОЙЛа, законченный Шмидтом 13 августа, то есть за две недели до смерти; и заключение, данное израильскими врачами ещё при жизни вице-президента компании, о том, что сердце у него в полном порядке, — заискрило.

Результат журналистского расследования перед вами. Однако я не берусь ничего утверждать, просто буду излагать факты, которые не укладываются в официальную схему.

Что такое ЛУКОЙЛ? Одна из крупнейших нефтяных компаний мира, имеющая разветвленнейшую сеть дочерних фирм, большая часть из которых (примерно 150) находится за границей России — преимущественно в офшорах (остров Мэн, Кипр, Каймановы, Виргинские острова). Там, где зарегистрированы компании, находятся и деньги, полученные от продажи нефти, которая, как известно, находится здесь, в России.

Какова цена вопроса? В годовом отчете ЛУКОЙЛа фигурируют суммы в биллионы рублей.

Схема компании к 1997 году оказалась настолько громоздкой, что в ней путались не только налоговые службы и аудиторы, но и сами отцы-основатели. А значит, был риск несанкционированной утечки капитала. Не все менеджеры компании, скорее всего, были этим обстоятельством обеспокоены, кого-то, может быть, наоборот, смутила реструктуризация ЛУКОЙЛа, задуманная ради того, чтобы сделать бизнес более прозрачным.

Идея реструктуризации принадлежит Шмидту. По её итогам планировалось подчинить все зарубежные фирмы двум основным — «Оверсис холдинг» и «Интернешнл Гмбх». Руководил этими фирмами Виталий Шмидт. А это значит: любой мало-мальски значимый контракт с зарубежными партнёрами был бы недействительным без подписи этого человека, который, ко всему прочему, уже был хозяином нескольких десятков фирм и компаний.

Была ещё одна трудность: Шмидт, обладавший как поволжский немец двойным гражданством, занимался бизнесом по ТЕМ законам и правилам, а не по нашим.

По нашим правилам проще: делиться надо. Ведь во многих зарубежных фирмах ЛУКОЙЛа в числе учредителей числились другие влиятельные господа — Алекперов, Сафин, Вайншток, Джапаридзе.
Схема реструктуризации перед вами. Датирована она 13.08.1997 года. В конце августа Виталий Шмидт приезжает в Россию, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, а заодно поприсутствовать 1 сентября на дне рождения главы ЛУКОЙЛа Вагита Алекперова.

31 августа Виталий Шмидт скончался. В момент смерти рядом с ним находились его сводная сестра и ещё одна дама — близкая знакомая некоторых высокопоставленных сотрудников ЛУКОЙЛа Оксана Рачкова. Последняя, кстати, очевидно по какой-то забывчивости, так и не была допрошена следствием. По крайней мере, её следов в уголовном деле найти не удалось.

В день смерти Шмидт был в приподнятом настроении, бодр и полон планов на будущее. Но, выпив рюмку водки, внезапно почувствовал недомогание, стал жаловаться, по словам родственников, на жжение в груди и в области пищевода. «Скорая» опоздала... А сердечных препаратов в квартире не оказалось (что, кстати, не характерно даже для людей, страдающих неврозом околосердечной мышцы).

События, описанные в следующем абзаце, излагаю со слов родственников Шмидта. А события таковы. Спустя 30–40 минут в квартиру покойного приезжают глава ЛУКОЙЛа Алекперов, вице-президент компании г-н Сафин и ещё некий господин Ламбин (прошу вас запомнить эту фамилию); Сафин и Ламбин долго беседуют с Оксаной Рачковой. В это же время, опять-таки по словам родственников, глава ЛУКОЙЛа Алекперов лично осматривает кабинет Шмидта и все, что там находится, унеся документы и ключи.

Жене Светлане и сыну Вадиму сообщают о смерти Шмидта только спустя 8 часов. И потом, когда они приезжают в Россию, охрана ЛУКОЙЛа не упускает их из поля зрения ни на секунду.

В день смерти Шмидта много странного происходит и в самой квартире, и за её пределами. В качестве понятых привлекаются только лишь сотрудники ЛУКОЙЛа, один из которых — г-н Мурадов — даже не живёт в этом доме. Это тот самый Мурадов, который затем занимался организацией похорон и отказывался выдавать жене и сыну даже копию свидетельства о смерти Виталия Шмидта, требуя на то разрешения Сафина.

А дальше начинается что-то такое, что и в дурном сне не может присниться. Тело Шмидта возят из морга в морг (якобы нигде не принимают — ?!!), а в день похорон никак не могут привезти на кладбище. Когда же, с часовым опозданием, всё-таки начинаются похороны, то выясняется, что крышка гроба закрыта наглухо и никто открывать её не собирается. Даже матери Шмидта не дали возможности попрощаться с сыном.

А когда, уже после похорон, родственники приезжают на квартиру покойного, выясняется, что квартира совершенно пуста. Нет ни документов (паспортов самого Шмидта и членов его семьи), ни личных вещей, ни ценностей, ни кредитных карточек, ни ключей от квартиры, кабинета и сейфов. Да и вообще — нет ничего. Даже постельного белья и диванных подушек. По словам родственников, имущество вывозила все та же Оксана Рачкова на машине, предоставленной Сафиным и его водителем.

Кредитные карточки, правда, нашлись. Их при сыне Шмидта Вадиме передал в руки г-жи Бринкман (тоже героине публикаций «Новой газеты», переводчику Шмидта, имевшей доступ к корпоративной информации) лично Вагит Алекперов. Встреча Вадима с Алекперовым, Сафиным, Вайнштоком (ещё одним, правда, теперь уже бывшим топ-менеджером ЛУКОЙЛа) и Бринкман состоялась через 3 дня после похорон. Там и было объявлено, что распоряжаться имуществом отца сыну никто не позволит, что создается попечительский совет, а если Вадиму нужны будут деньги, то г-жа Бринкман (кстати, гражданка Германии) постарается решить эту проблему. На раздумье дали месяц. Будто была альтернатива — все документы-то у руководителей ЛУКОЙЛа, даже паспорта, а среди сотрудников компании зациркулировали слухи о том, что сын Шмидта — наркоман и его дееспособность под большим вопросом.

Вадиму и жене Шмидта Светлане пришлось в буквальном смысле бежать из России, уходя из-под опеки охранников ЛУКОЙЛа. Тогда началась паника, сотрудники компании стали настойчиво посещать всех близких и дальних родственников беглецов с одним-единственным вопросом: «Где Вадим и Светлана?»

Высшие менеджеры ЛУКОЙЛа долго не могли смириться не только с отъездом жены и сына умершего, но и с самим фактом смерти: в годовом отчете за 1998 год Шмидт продолжал занимать пост вице-президента и руководить компаниями.

Может быть, отчасти вся эта скрытность, окружавшая кончину Шмидта и его похороны, позволила г-же Бринкман уже спустя 9 дней после его смерти создать в Лихтенштейне от имени покойного фирму VHS Foundation и перевести туда со счетов другой фирмы определенные деньги, явно ей не принадлежавшие. Деньги испарились, чтобы выпасть потом в виде осадков на Кипре.

От имени уже покойного Шмидта передвижение денежных средств, а также их трата происходили довольно долго. И все благодаря некой «генеральной доверенности», якобы выданной на имя г-жи Бринкман. Ей, правда, потом уже в суде пришлось признать, что подпись Шмидта на ней она подделала, но «исключительно из-за налоговых соображений».

В создании VHS Foundation (платежная инструкция на 322.873,62 дойчмарки), кроме г-жи Бринкман, приняли участие много интересных персонажей. Г-н Шпренгер — известный трастит из Лихтенштейна, депутат местного парламента от правящей партии (кстати, его фамилия не так давно всплыла в связи с ещё одним скандалом, виновником которого стал Роман Абрамович), а также подданные Греции: Романос Сафидис и Семен Вайншек. Они назначаются протекторами VHS Foundation. Эти господа мало известны в международных бизнес-кругах, там в ходу их основные фамилии — Сафин и Вайншток.

Очевидно, из тех же самых «налоговых соображений» от имени покойного между ведущими менеджерами ЛУКОЙЛа и г-жой Бринкман перераспределяется собственность Шмидта в фирме САТ, созданной ещё тогда, когда сам Шмидт работал в Когалыме; в фирме Gingernut LTD берется кредит на 1.087.000 долларов; оплачиваются счета адвокатов (50 тысяч долларов); с помощью американского адвоката Гремиллиона переоформляются права на владение акциями компании «Хазойл» (один из наиболее перспективных проектов ЛУКОЙЛа на Каспии) — это ещё 50 млн долларов. Ну и плюс к этому по мелочи: например, покупка мебели, оплата за которую идёт с кредитных карточек Шмидта, тех самых, которые были вручены Бринкман Алекперовым.

Теперь, по словам родственников Шмидта, раскаявшаяся г-жа Бринкман, против которой немецкой криминальной полицией даже было возбуждено уголовное дело за номером SM 105998 SI, согласна выплатить все штрафы, но очень не хочет что-либо говорить, поскольку, как следует из заявления её адвоката полицейским чинам Германии, опасается каких-либо действий со стороны главы ЛУКОЙЛа Алекперова относительно собственной жизни.

Кроме всего вышеперечисленного, после смерти Шмидта происходит ещё несколько знаменательных событий. В октябре 1997 года в Вену, в дом покойного, приехали неожиданные гости — вице-президент ЛУКОЙЛа Сафин (Сафидис), г-н Ламбин (помните такого?) и г-жа Рачкова — та самая. Очевидно, хотели что-то найти, но не совсем успели, так как были задержаны австрийской секьюрити.

Кроме того, компания «ЛУКОЙЛ» решила проявить заботу об ещё одном наследнике своего вице-президента — его престарелой матери Алисе Шмидт. Восьмидесятилетняя женщина, живущая в глухой российской провинции, неожиданно получает в помощь проживающего в Техасе американского адвоката Гремиллиона (фирма Akim, Gump, Straus, Hauer and Feld, L.L.P.) — того самого, который имел некоторое отношение к переделу собственности фирмы «Хазойл». И господину Гремиллиону приходится совмещать должность личного поверенного в делах бабушки с должностью юридического советника ЛУКОЙЛа. Совмещал он эти обязанности весьма успешно. Так, пытаясь урегулировать конфликт между родственниками Шмидта и ЛУКОЙЛом, грозил сыну покойного Вадиму эмиграционными проблемами в Швейцарии с последующей службой в российской армии, где-нибудь в районе Чечни; а выбившись из сил окончательно, письменно передал устное послание Алекперова: посоветовал Вадиму «отыметь самого себя».

В телефонном разговоре, состоявшемся в апреле 2000 года между женой Шмидта Светланой и его матерью Алисов, бабушка утверждала, что, во-первых, никакого Гремиллиона не знает и никаких распоряжений ему не давала. Во-вторых, несмотря на уверения адвокатов ЛУКОЙЛа в том, что компания выплатила ей причитающуюся долю наследства — что-то около 3 миллионов долларов (за акции), она получила в подарок только пуховый платок. В-третьих, никакой доверенности, в которой сказано, что она разрешает «получать присужденное имущество или деньги», у московского нотариуса никогда не заверяла, поскольку в Москву в последний раз приезжала только на похороны сына, и, мало того, не помнит, чтобы когда бы то ни было такую бумагу подписывала. Алиса Шмидт заявила в телефонном разговоре, что все сделано «нечестным путем и каким-то моим именем».

На следующий день после этого разговора Алиса Шмидт исчезает и обнаруживается в одной из питерских больниц с диагнозом «перелом ключицы». К ней никого не пускают, информации по её поводу никому не дают (даже высокопоставленным чиновникам Минздрава), а врачи выражают озабоченность её психическим состоянием, поскольку бабушка ничего не помнит, мало кого узнает, всех боится, и ей постоянно кажется, что её пытаются схватить фашисты.

Вот, в принципе, и вся история. Правда, она может получить неожиданное продолжение. 12 мая 2000 года следователем Мещанской межрайонной прокуратуры было вынесено постановление о назначении медико-криминалистической экспертизы останков Шмидта с привлечением иностранных специалистов. Этого в течение года добивались родственники покойного, высказывающие сомнения в кончине вице-президента ЛУКОЙЛа от сердечного приступа.

Эксгумация была проведена 14 — 15 июня. Не без проблем: иностранных экспертов допустили к телу далеко не сразу, уверяя, что сделать это никак нельзя, поскольку российский медперсонал очень устал под конец рабочего дня. Это, в принципе, укладывается в схему поведения руководства ЛУКОЙЛа, которое почему-то было готово пойти даже на финансовые уступки родственникам Шмидта, но при одном условии — эксгумации не будет.

Печальная история с явно выраженным криминальным душком и претендующая на детективный жанр и очерк нравов одновременно.